Начало:
http://www.proza.ru/2010/12/17/491
«Сердцем своим я пулю словил…»
Глава пятая
1
«Никто не знает, как и почему возникает любовь. Когда-нибудь люди разберутся в этом лучше. Иногда она настигает человека, как гроза в поле, и поражает его бурей, молнией, громом. Иногда подкрадывается тихо, незаметно, то радует, то печалит своими легчайшими прикосновениями».
…Они познакомились в 1978 году на новогоднем балу. Это было в Алма-Атинском высшем общевойсковом командном училище, где Олег оканчивал последний курс. Тогда у курсантов гостями были студентки местного педагогического института. Невысокая и миловидная черноволосая девушка представилась строго и официально: Людмила Филипповна Самара. Весь вечер танцевали вдвоём.
Есть в новогоднем празднике нечто суеверное, сохранившееся с незапамятных времён. Казалось бы, ночь как ночь, но люди связывают с ней не только общие, открытые, а и личные, глубинные надежды. Позже они признались друг другу, что сердцем чувствовали, что их ждёт встреча с судьбой.
Все первые дни после новогоднего вечера Олегу нестерпимо хотелось увидеть Людмилу. Даже, когда не думал о ней – некогда было думать – всё равно хотел видеть. Так это было и ничего с этим не сделаешь.
Затем стали встречаться – пришла любовь. Людмила не была красавицей. Но красивое лицо – это не обязательно греческий нос и отменно правильные черты. Лицо красиво, когда его освещает внутренняя красота. В этом Олег был убеждён. В девушке надо искать душу, характер, интересы. А именно в ней он и почувствовал с первого дня знакомства родственную душу. Она всё время была в глазах, виделась во сне, грезилась в каждой встречной. Её платья, юбки и туфли или сапожки были для него чудом красоты и моды.
Окончательно разобравшись в своих чувствах, Олег сказал себе, что не надо убегать от любви, бояться её, а следует ещё лучше узнать предмет своей любви. И… в ЗАГС.
Свадьбу Шариповы сыграли 25 июля 1979 года. За столом рядом с молодыми сидели в основном их гости в новеньких парадных мундирах с лейтенантскими погонами – товарищи Олега по выпускному курсу. Они задержались в городе, чтобы побыть на свадьбе друга.
Этим летом и Людмила окончила институт, получила диплом преподавателя иностранного языка, а, как жена офицера, она получила право на свободное распределение. Но в небольшом военном гарнизоне, где начал свою службу Олег, работы по специальности не нашлось. Устроилась в библиотеку при Доме офицеров. Она даже была рада – появилась возможность читать своих любимых писателей. Обязательно делилась с мужем впечатлениями о прочитанном:
«Ты чувствуешь? Моё сердце – это твоё сердце. Я – это ты, и ты – это я. Ведь, правда, мы с тобой одно?» Это так написано у Хемингуэя. Правда, здорово?»
Она приподнялась на локте и наклонилась над ним. Её волосы коснулись его лица. Она дышала горячим открытым ртом, он не видел её, но понимал, что она самая прекрасная из женщин, и обнял её за шею обеими руками. Он не поцеловал её, а только прижал её лицо к своему и заснул так мгновенно, на секунду, и так же проснулся – с тем же чувством легкого и милого счастья. Она принадлежала ему, а он всё не мог поверить этому. Она понимала это и, ничего не говоря, без слов, сама собою доказывала ему, что он не прав, что она вся здесь, что больше ничего не остаётся, что ничего решительно не скрыто от него, что он единственный и настоящий хозяин.
Это были два счастливейших года в жизни Олега. Но даже к счастью можно привыкнуть, не ценить его должным образом.
Конечно, люди всегда стремятся к счастью. Каждый по-своему понимает его и по-своему добивается, преследует или ждёт. Но вот приходит оно, и в несколько дней, даже часов человек привыкает к нему, как к биению своего сердца, и перестаёт его ощущать. Это – личное, частное счастье. Оно мимолетно. Казалось бы, что может быть дороже, ценнее обладания жизнью, которая даёт нам возможность и радость творить, созидать счастье для близкого человека. Мало этого. Хочется испытать свою судьбу и увертываться от разящего удара, спасти и отстоять свою жизнь в крутых поворотах истории. И Олег сбежал от жены, написав рапорт с просьбой направить его в Афганистан. В декабре 81-го он уже был далеко от Людмилы.
2
Олег, действительно, не особенно любил читать книги, но сейчас он поверил начальнику отделения майору Борисову, что книга должна спасти его. И Шарипов очень обрадовался, когда через пару дней старший лейтенант Невский подарил ему красочное издание, ёще пахнущее типографской краской, со словами:
-Вот, читай. Очень рекомендую – «Тысячу и одну ночь». Забудешь обо всех болях и печалях. И пусть эта книга подарит тебе спокойствие на тысячу дней и ночей.
Он осторожно положил книгу на живот Шарипова.
-Спасибо, доктор. А вы подпишите её и свой адрес полевой почты укажите. Я обязательно напишу вам о своём лечении. Девчонки мне рассказывали, что если бы не вы, то лежать бы мне в цинковом ящике.
Невский кивнул и быстро набросал небольшой текст на титульном листе, вновь положил книгу на кровать:
-Да ладно, я только привёз с аэродрома, а благодарить ты должен Ивана Владимировича. А почему зовёшь меня на «вы», мы ведь практически ровесники. Давай, Олег, на «ты».
-Согласен, Александр.
Невский пожал протянутую руку и осторожно обнял офицера.
-Ну, читать тебе будет самому ещё тяжело, поэтому я скажу постовым сёстрам или санитарам из числа выздоравливающих. А там и сам осилишь. Ладно, мне пора.
Александр помахал на прощание и вышел из палаты.
С тех пор так и пошло: сестрички читали ему минут по тридцать книгу сказок днём в свободную «минутку» и по вечерам. Похоже, это занятие и им нравилось, ибо напоминало о доме и о детстве.
Олег смотрел на лица девушек и наслаждался этим общением. Здесь за всё время службы приходилось общаться практически только с себе подобными, а эти хрупкие создания казались ему выходцами с другой планеты.
Они нравились ему все: и высокая брюнетка Лиля Ильм и другая постовая сестра – невысокая блондинка Тоня Мухта, другие девушки, но больше всего он любил, когда роль чтеца выполняла сестра-анестезистка Зина Митячкина. Чем больше он смотрел на неё, тем больше находил общих черт со своей женой, даже интонации голоса совпадали. От этих дум теплее становилось на душе, а сердце начинало «сладко» ныть.
Зина, читая, украдкой поглядывала на него, а он на неё, но оба по-разному. Она была в своём белом халате, обтягивающим её, и он видел её покатые плечи и высокую грудь, а когда она по его просьбе выходила из палаты за водой, он видел её прямые уверенные ноги с узкой ступнёй и её бедра и не мог поверить, что такая красавица только что сидела у его постели и читала ему, как маленькому, сказки. Так делала его мама в далёком детстве. От этих сравнений Зина становилась ему ещё дороже.
Неожиданно в голове мелькали мысли, от которых Олега бросало в жар – он видел себя с этой девушкой в одной постели. И она принадлежала ему… Краска покрывала его лицо, но в то же время рождалось непреодолимое желание жить и любить. Ничто, оказывается, не может подавить тяги к женщине. С трудом, но можно скрыть это от женщины. Но от себя-то не скроешь.
Она же, глядя на него, давно была убеждена, что нравится этому молодому красивому парню, который ещё несколько дней назад мог погибнуть, но его спасли, и она тоже приложила к этому руку. А сейчас она приносит со своим приходом к нему радость. Ей самой доставляло радость видеть Олега ещё и потому, что он был смущён и неуверен и даже растерян сейчас, а всё это были признаки вспыхнувшей любви, потому что, если бы он её не любил, то зачем было бы ему теряться от звука её голоса, или не поднимать на неё глаз, или отвечать на её вопросы невпопад.
Ни одна женщина, ни одна девушка не может быть равнодушной к тому, кто её любит. И Зина, конечно, не была равнодушна к этому человеку, которого ещё менее месяца назад даже не знала. А ещё ей нравилось, как он умел слушать. Она не раз видела таких, которые, разговаривая с другими, в основном слушали себя и сладко упивались производимыми ими впечатлениями. Видела и людей, слушающих умело, вежливо, но при этом думающих свои думы. А Олег был так искренне внимателен, так напряжённо заинтересован, так искренне близок своему собеседнику. Как же можно было после всего этого не приходить в палату к раненому офицеру! Зина даже иногда сама просила подруг уступить ей это право чтения. Девчонки хмыкали, но не возражали.
3
Приближался день отъезда. Он был назначен на 24 декабря. Олег уже мог сам удерживать книгу в руках, поэтому всё чаще читал самостоятельно, особенно когда его настигала тупая и незатихающая боль в сердце. Он таким образом сражался со смертью, которая далеко не ушла, а притаилась где-то поблизости. Олег боялся ночей, так как считал, что уснёт – тут его и заберёт смерть. Иван Владимирович, выслушав его, успокоил, как мог и добавил в лист назначений снотворное. Потом задумчиво посмотрел на офицера и произнёс: «Человек только тогда человек, когда боится умереть, только тогда он может познать свою ценность и ценность других. В этой слабости его величие. Не боится смерти только нуль, пустота, ничто!» Потом добавил:
-Не думай, что я такой умный. Это я опять по памяти цитирую одного писателя, забыл только, кто это написал. Ладно, это не так важно. А ты читаешь сам? Слышал, девчонки наши тебе помогают. Зина вон как зачастила. Хорошая девушка. Можешь мне поверить. Она мне, как дочь. Жаль, что ты женат, а-то я бы за тебя Зинку выдал. Ну, ладно, пойду я. А ты на счёт смерти не думай – не дадим ей тебя скушать. Зря, что ли столько сил потратили.
Олег после ухода начальника отделения стал опять думать о своей жене и о Зине. Нет, он не сравнивал их. Для него обе женщины причудливым образом слились, став одним человеком. Да и разве можно сблизиться с другой женщиной ради той – первой. Тут нет логики чувств. Просто-напросто человеку надо к кому-то приклонить голову, иначе душа просто не выдержит этих испытаний и разорвётся. Он был благодарен Зине за это душевное тепло. Это прекрасно. Эта любовь, как вспышка молнии, ворвалась на его небосклон. Прекрасно, потому что это большое счастье: испытать, пережить. Всё ярче, сильнее, обострены все чувства. И это, конечно, запомнится. И это не измена его Людмиле. Нет и ещё раз нет. Тут иное. Многие люди любовью называют совсем другое. Увлечение. Физическую близость. А это чувство будет светить Олегу всю жизнь. Он был уверен в этом. Это как огонь, который осенью наполняет теплом комнату.
Вечером накануне отъезда Зина пришла в палату и читала книгу. Олег не слушал, а смотрел в это милое и полюбившееся лицо. Он не спускал глаз с лица девушки, она это чувствовала и всё чаще сбивалась.
Наконец, Зина захлопнула книгу и в упор посмотрела на Олега. Он осторожно потянул её за руку и притянул голову к себе. Поцелуй был долгим, нежным и страстным. Это было счастье.
Первый раз молодой человек так близко видел её лицо, нежное – нежное, уже немного утомлённое, с лучащимися прищуренными глазами. И эти глаза, тёмные от широких зрачков, смотрели на него внимательно-доверительно, что-то ещё сообщали Олегу, в чём он боялся разбираться и понял только – эти глаза не умеют врать.
-Расскажи мне о своей жене. Она красивая?
-Да, ведь она и ты так похожи.
-Разве я красивая?
-Очень.
-Спасибо, но ты мне льстишь.
Олег неожиданно стал рассказывать Зине всё о своей жизни. Об учёбе в военном училище. О двух годах жизни с женой. О войне. О своей вспыхнувшей к ней любви. Он говорил торопливо, словно боялся, что девушка встанет и уйдёт. Но Зина задумчиво смотрела на него, не пытаясь вырвать свою руку из его теплых ладоней.
Шарипов поднёс её ладонь к губам и поцеловал. Он не мог больше говорить. Не потому, что больше нечего было. Внутренне – не мог. Да и о чём говорить, когда главное сказано с первых слов, и когда это главное – боль, от которой нет, и не будет лекарства.
Зина плавно освободила свою руку, ещё раз быстро поцеловала Олега в губы и пошла к двери. На пороге она повернулась и попросила:
- Если родится у вас с Людой дочь, обещай, что назовёшь Зиной.
-Обещаю.
- Завидую я твоей жене. Прощай, Олег.
Зина стремительно вышла за дверь.
…Утром старший лейтенант был отправлен в Ташкент. Невский проводил его до самого борта самолёта. От Зины он передал Олегу большое красное яблоко.
= продолжение следует =
http://www.proza.ru/2010/12/19/659